Мои публикации
Генерал песчаной карьеры
«Министр нас опускает»
Заместитель начальника главного управления внутренних дел (ГУВД) Челябинской области генерал-майор милиции Владимир Майоров зашел в кабинет начальника ГУВД генерал-майора Павла Григорьева. Он волновался — понимал, что разговор будет непростым.
— Павел Васильевич, я решил уйти со службы.
Григорьев нахмурился. В Челябинск он приехал недавно — перевели из Кемерово, где работал заместителем. Как всякому новому человеку ему на первых порах нужны были люди из прежней команды — чтобы помогли войти в курс дела, пояснить местную специфику. Заместитель по кадрам Майоров уже во время знакомства заявил, что собирается уходить с работы. Если учесть, что прежний начальник Юрий Луконин именно его рекомендовал на свое место, то желание уволиться, скорее всего, было эмоциональным ответом на решение МВД. Тогда они вроде поняли друг-друга, Майоров остался. И вот снова…
— А ты хорошо подумал, Владимир Иванович? У тебя сейчас есть статус, авторитет. Без должности все это потеряешь.
— Статус?! Я считаю, что последние публикации об «оборотнях» опускают статус милиции ниже городской канализации.
Выходит, проблема не только в неудовлетворенных амбициях…
— Система, Владимир Иванович, таким болезненным путем очищается.
— Не согласен я с этим, Павел Васильевич. Министр Грызлов ради политических целей просто разрушает авторитет милиции.
В те дни 2003 года в России дружно заговорили об «оборотнях». Майоров смотрел телевизионные сюжеты и возмущался: громогласно объявлялись имена задержанных сотрудников МВД, их без суда и следствия называли преступниками.
Генерал сам сторонник очищения милиции, но его сильно задевало, что на больной теме лидеру «Единой России» и министру внутренних дел Борису Грызлову начали делать скороспелый пиар.
— Семенной картофель посади в хорошую землю — получишь хороший урожай, — горячился в те дни Майоров. — А воткнешь в суглинок _ урожая не будет. Прежде всего — почва. Среда определяет сознание.
— Получается, что вины этих людей нет? — спрашивал я его.
— Как нет! Любой человек, который преступил закон, виноват на 100 процентов. Но не надо весь негатив вываливать в газеты и на экраны! Рассказали вот о коррумпированности начальника Орджоникидзевского РУВД Магнитогорска. И как после этого 20 тысячам милиционеров области смотреть людям в глаза? Обнажая негатив системы, мы воспитываем в обществе недоверие.
Инспектор-«засланец»
Бывшего водителя ЧПАТО-2 Володю Майорова
в дорожно-патрульной службе областной ГАИ называли не «оборотнем», а «засланцем». В глазах кадровых гаишников бывший водитель-дальнобойщик, в 28 лет ставший командиром батальона, и впрямь выглядел засланным
казачком шоферов. Но заместители, которые были старше Майорова на 25 и 15 лет, и другие сослуживцы вскоре изменили мнение.
…Капитан Майоров ехал вечером по уфимской трассе. Впереди шел КамАЗ и, как обычно бывает с этими машинами, сам на себя бросал грязь (дело было весной). В какой-то момент на подъеме Майоров едва не врезался в грузовик на своих «Жигулях». Во время остановки он подошел к кабине и попросил у водителя тряпку. Дальнобойщик, увидев перед собой щеголеватого капитана, подумал, что тот решил протереть сапоги. Но бравый гаишник неожиданно сказал:
— Ты устал, давай протру тебе габаритные огни!
«Накажи я его, — рассуждал Майоров, — он сказал бы: «Козел». А так — на всю жизнь запомнит».
На всю жизнь запомнил Майорова и автолюбитель из башкирского города Учалы. Тогда комбат возвращался из Аши. Во втором часу ночи у Миасса увидел автомобиль, в котором ехала семья. Как оказалось, у «Жигулей» пробило колесо, а запаски не было. Майоров отдал свою, назвал адрес и попросил завезти, когда все образуется. Водитель через время вернул колесо и сдал в дежурную часть не ГАИ, а УВД области. Начальство чуть не расценило это как взятку — хорошо, что Майоров тогда ехал не один.
А другой случай запомнили пассажиры «Икаруса», который сломался и сошел с дороги под Троицком. Быть во время степного бурана в чреве сломанного автобуса — верная гибель. Неожиданно в небе появился вертолет, в котором на помощь прилетели пилот Юрий Чирков и Владимир Майоров. Они эвакуировали по пять-шесть человек в Троицк.
Майоров в то время уже тяготел к авиации. Он сказал командиру дивизиона Игорю Пароделову, что хочет в свободное время летать, а потом — патрулировать дороги. Экипаж тогда у них был азартный: Николай Новиков — мастер спорта по пилотажу, из тех, что ходят хуже, чем летают. Под стать ему летчики Ерофеев и Спицын. В нарушение правил полета они приземлялись на дорогу и оставляли на ней инспектора. Тогда водители всерьез боялись, что с них возьмут штраф за внеплановую посадку винтокрылой машины.
— Если ты на вертолете — количество нарушений должно быть больше, — убеждал Пароделов.
— Нет, — возражал Майоров, — люди видят, что мы летим, поэтому нарушений вообще не должно быть!
«Засланый казачок» проповедовал простую вещь: не водитель для нас, а мы для него, относитесь к людям за баранкой по-человечески, старайтесь им помочь. Майоров сам был в шоферской шкуре, поэтому знал, что требовать от подчиненных.
Он не собирался работать в ГАИ, но в ту пору на работу в милицию направляли из трудовых коллективов. Из ЧПАТО-2 отрядили его и Валерия Артемьева (потом погиб при исполнении служебных обязанностей). Он должен был раз в полгода рассказывать в своем бывшем коллективе о службе. «Это такая форма взаимоотношения милиции с обществом, — поясняет Майоров. — Сегодня в МВД говорят о доверии, тогда оно было выше. И добивались его не с помощью пиар-акций, а каждодневной неброской работой».
Во время одной из встреч водители первой колонны Геннадий Красноярцев и Федор Дыба рассказали интересную историю. Приехали они в Ригу, после окончания рейса сидели в ресторане. Подсели двое латышей, тоже междугородники, и предложили выпить за челябинских гаишников.
— И чего ради я за них пить буду?! — удивился Дыба.
— А вот послушай, — ответил один из прибалтов. И рассказал, как у Чебаркуля у его МАЗа разорвало крыльчатку вентилятора. Ей пробило радиатор, вытекла вода.
А на улице минус 30. И тут подъехал на «Волге» старшина милиции. Помог найти медника, запаяли радиатор, возили на «Волге» флягами воду — у большегруза объемный радиатор.
Во время занятий Майоров рассказал эту историю своим сотрудникам, высказал благодарность. Известно было, что тем самым старшиной был Виктор Кузнецов. Но он скромно промолчал. После этого случая капитана уже никто не считал
«засланцем».
Первый на первом факультете
Перспективного сотрудника направили на учебу в Академию МВД. Причем, на факультет N1, на котором готовят резерв номенклатуры министра. Выпускники первого в дальнейшем становятся руководителями структурных подразделений аппарата министерства и начальниками УВД регионов. Майоров учился с интересными людьми — с недавним заместителем министра, а сейчас депутатом Госдумы РФ Владимиром Васильевым, с президентом Молдавии Владимиром Ворониным, министром внутренних дел Туркмении Параном Бердыевым и другими.
Поначалу в Москве его поразило только то, что после двух часов дня был абсолютно свободен. Человеку, привыкшему много работать, это было странно. Он не стал привыкать к праздности. Постепенно почувствовал, что созрел для занятия наукой. Услышав это, профессор Леонард Михайлович Колодкин удивился:
— Владимир, ты заканчиваешь перспективный факультет, впереди хорошая карьера. Зачем тебе наука?
— В Москве я понял, что наука не знает чаяний практики, а практика не понимает науку. Я решил встать между ними.
— Впервые встречаю такое желание.
За время учебы в академии Майоров принял участие в трех научных конкурсах. Занимал первые и призовые места. По условиям, если входишь в десятку лучших, можешь защитить конкурсную работу как дипломную. Майоров — единственный на курсе! _ вышел на защиту с тремя темами.
— Что я должен докладывать? — спросил он у комиссии.
— Обычно здесь мы задаем вопросы, — удивился председатель.
Ему пояснили, что у выпускника Майорова — три работы. Вместо положенных 15 минут защита продолжалась около часа — докладывал по всем темам.
Первая была по тем временам необычной — «Влияние биосферы на оперативную обстановку органов внутренних дел». Он сопоставил дни солнечной активности со сводкой чрезвычайных происшествий. И они совпали один в один. Во второй работе речь шла об использование сверхлегкой авиации в деятельности ОВД. Она имела прикладное значение. Майоров поехал на практику в Челябинск и привез с собой мотодельтаплан «Поиск-06», разработанный в студенческом конструкторском бюро Московского института инженеров гражданской авиации. Летал над дорогами области. Он предлагал разные варианты использования мотодельтаплана — для патрулирования автотрасс, обнаружения посевов наркокультур. На легком летательном аппарате в межсезонье можно подниматься в горы. Третья дипломная тема касалась безопасноости дорожного движения.
Во время учебы Майоров и друзья работали грузчиками на макаронной фабрике. Но особенно врезались в память похороны матери начальника кафедры. Покоробило, что пришлось стоять в морге как в очереди за дефицитом. А на кладбище могила была залита водой. Пришлось платить деньги, чтобы дали сухую. Видимо, кладбищенские мошенники проделывали эту операцию по многу раз в день. Святое дело — проводить человека в последний путь — в большом мегаполисе превращалось в какое-то суетливое мероприятие. У насмотревшегося на изнанку столицы перспективного выпускника академии не было желания жить в Москве, хотя начальник ГАИ России Владимир Федоров сделал ему неплохое предложение.
Кабинет открытых дверей
…Один из начальников попенял Майорову: у тебя, Владимир Иванович, двери кабинета всегда и для всех открыты, неправильно это, надо установить часы приема, пусть люди идут к тебе с дрожью в коленках, а не запросто. Представить Майорова надувшимся от собственной важности чиновником невозможно. Пыжиться ему всегда было некогда. После академии назначили командиром отдела быстрого реагирования (СОБР), созданном при управлении по борьбе с организованной преступности. Начинал с нуля. СОБР задумывался как подразделение, обеспечивающее поддержку другим оперативным службам — физическую, силовую, огневую и отчасти занимающееся оперативно-розыскной деятельностью. Одно из первых реальных дел отдела — обезвреживание группы по кражам и угонам.
Автосервис продавал автомашины, а второй комплект ключей крепил в ней на проволоку под бампер. Продавцы-угонщики вычисляли маршрут и место стоянки. А затем вынимали ключи, угоняли машину в Казахстан и продавали как новую. Так был возвращен автомобиль начальнику областной ГАИ Артуру Делю. А в Казахстане сотрудники челябинского СОБРа были задержаны при изъятии автомобиля местными оперативниками. Командиру пришлось их вызволять.
В то время много было разбойных нападений на автотрассах. Майоров с собровцами «в инициативном порядке» занимался поиском этих дорожных бандитов. А по ночам дописывал диссертацию, над которой начал работать еще в академии. Тема, скажу честно, звучит скучновато — «Правовые и организационные основы межотраслевого управления в сфере безопасности дорожного движения на уровне субъекта федерации». Но когда Владимир Иванович начинает объяснять ее человеческим языком, становится интересно. Майоров отошел от существовавших в ту пору понятий, предложил рассматривать дорожное движение не как технический процесс, а как потребность общества в транспортном перемещении. Этот концептуальный подход потом лег в основу закона о безопасности дорожного движения, принятый в 1995 году. Согласно ему, время нахождения в пути рассматривается как напрасно затраченное, поэтому участников движения надо не ограничивать, а создавать для них максимально безопасные условия для ускорения движения.
Через два года Майоров стал заместителем начальника службы по работе с личным составом УВД области, которая позже стала управлением кадров. Как раз здесь дверь его кабинета и перестала закрываться. Я сам это много раз видел, поэтому предлагал Владимиру Ивановичу встретиться на «нейтральной территории» — даже во время беседы с журналистом он не мог заставить своих ждать в «предбаннике».
В этот же период началась первая чеченская война. В 1995 году Майоров пробыл на Северном Кавказе 50 дней. Вернувшись, собрал своих и «обозначил задачу» — в составе каждого отряда должен ехать сотрудник кадровой службы. Наткнулся на стену непонимания _ ему стали говорить, что это позорная компания, не надо там участвовать и т.д. Но Майоров был непреклонен: мы посылаем туда людей, наша задача сделать все, чтобы они вернулись из этого пекла. С тех пор в состав групп ОМОНа и других отрядов в качестве замов включались представителей управления кадров. Поначалу это была только челябинская инициатива, а затем из Москвы на сей счет пришла специальная установка.
А от «тягот и лишений» службы полковник убегал в небо — летал на спортивном ЯК-52 с Калачевского аэродрома. Один раз летом взял в полет автора этих строк. И даже дал порулить — под моим управлением мы плавно облетели вокруг Коркинского угольного разреза. Сам же Майоров, когда с ним в воздухе нет «чайника», летает уверенно и где-то даже рискованно.
Так, из золотых песчинок знаний, опыта и эпизодов, где личность проявляется на высшую пробу, складывалась его карьера.
Неугомонный заместитель
…Бандиты убили двух южноуральских милиционеров из временного отдела внутренних дел чеченского Аргуна. Майоров жил в городе уже третью неделю — вместе с оперативниками вычисляли, кто это сделал. В недружелюбном городе люди не спешили сотрудничать с «оккупантами», любую информацию приходилось добывать ценой огромных усилий. Наконец узнали, что убийство — работа братьев Устархановых. Погибших ребят из Верхнего Уфалея и Каслей пришлось через посредников выкупать за три тысячи долларов. Мужики с трудом себя сдержали, когда в лесу увидели присыпанные землей тела. Братьев задержали только через три года.
А в начале января 2000 года, после первого боя южноуральских милиционеров, Майорову вместе с другим заместителем начальника ГУВД Алексеем Смолиным пришлось разыскивать своих по госпиталям, опознавать. Личность одного парня из вневедомственной охраны УВД Центрального района Челябинска установили только с помощью дактилоскопической экспертизы. Генерал позже признается, что за 25-летнюю службу в милиции ему сложнее всего было доставлять родным так называемый груз-200.
Майоров заметно выделялся среди прочих руководящих чинов ГУВД области. Выделялся позицией, ориентацией на общественное мнение. Время от времени он звонил мне в редакцию и увлеченно предлагал тему. Всегда зажигал своей идеей. Но, признаюсь, порой после разговора тема, не подкрепленная его эмоциями, оказывалась не такой уж интересной, слишком специфической. Но в момент общения я был уверен, что ведем речь о самом главном в жизни.
Мы быстро оказывались с Майоровым на одной эмоциональной волне. Когда в компании Владимир Иванович начинал рассказывать анекдоты про ментов, у окружающих животы уставали трястись. Его глаза (как у актера Владислава Дворжецкого) начинали лучиться такой бешеной энергией, что, кажется, заряжали вокруг себя даже неодушевленные предметы. В исполнении Майорова анекдоты воспринимались по-особому. Они не звучали оскорбительно для милиции, чувствовалась добрая самоирония.
Когда я рассказал Владимиру Ивановичу байку про “старших оборотней по особо важным делам“, он ее не воспринял. В свое время мы с ним готовили интервью, назвали его “Как милиционеры превращаются в ментов”. Материал был опубликован в 1997 году, когда борец с «оборотнями» Борис Грызлов еще был малоизвестным питерским профоргом.
Для совестливых милиционеров «оборотни» — больная тема. Им оскорбительно, что на ней спекулировал пришлый и временный человек. Да, не должно быть в МВД «оборотней», соглашаются они. Если затеял человек что-то противоправное, он не имеет права находиться в системе. Но при этом труд милиционера должен быть достойно оплачен.
Общаясь с Майоровым и его коллегами, я все чаще ловил себя на мысли, что милиционеры — как дети. Ты для них или друг, или враг. Внешне суровые, они тают, когда чувствуют к себе искреннее отношение. Похоже, люди этой жесткой профессии действительно нуждаются в понимании общества больше других силовиков — они ближе к людям и острее, болезненнее переживают плохое отношение.
— Врачу проще, — рассуждает Майоров, — больной говорит, где болит. А правоохранительные органы должны сами эту опухоль выявить и найти ее корни в социальной среде. И тут просто необходима настоящая связь с обществом, а не заигрывание с ним через охоту на «оборотней». И, конечно же, нельзя замалчивать правду, чем порой грешат в ГУВД.
Майоров не любил сомнительные пиар-компании, но никогда не прятал новости, какими бы неприятными они не были. Однажды поздно вечером позвонил мне домой и попросил срочно приехать в Законодательное собрание области, где один из охранников-милиционеров убил своего начальника. Генерал встретил меня с зеленым лицом, попросил очевидцев рассказать, как все было. Он не стал лукавить, хотя ему пойти на откровенность было труднее, чем кому бы то ни было. Точно так же пошел на открытый разговор с общественностью, когда августовской ночью обезумевший милиционер Чеботов начал стрелять по людям на Северо-Западе Челябинска. Майоров тогда только приехал на своей машине на отдых в Сочи и был вынужден тут же гнать обратно. Пока добирался, в отпускном ГУВД была заметна некоторая растерянность. Коллеги просто не знали, как реагировать, кому и за что «отрывать голову». Майоров всему дал четкую оценку, высокие чины получили заслуженное наказание. Тогда в нем проявился потенциал начальника главного управления.
А на семинаре в Союзе журналистов России, куда мы с Владимиром Ивановичем приехали в конце 2001 года, он буквально всех очаровал. Коллеги попросили каждого журналиста привезти «своего» милиционера, чтобы обсудить тему взаимодействия общества, прессы и стражей порядка.
Все приехали с пресс-секретарями и были приятно удивлены, когда Майоров представился — заместитель начальника ГУВД, генерал-майор, доктор юридических наук.
Но Владимир Иванович не спешил выступать. Посидел в сторонке, присмотрелся, а затем азарт взял верх. На банкете начальник полиции Лондона и Майоров обменялись тостами, полными юмора и взаимного уважения. Видно было, что англичанин увидел в русском генерале не только форму, но и содержание. А моим коллегам из других регионов России интересно было посмотреть на живого, не боящегося показаться наивным человека с лампасами. Интересно. поскольку генералы у нас все чаще ассоциируются с незаконно построенными дачами, злоупотреблениями и т.д.
…Как-то раз Владимир Иванович предложил съездить с ним в Чечню. Руководство газеты добро на командировку не дало, и я до сих пор не могу себе этого простить. Стыдно перед генералом. Он вообще из тех людей, рядом с которыми хочется быть лучше, хочется соответствовать задаваемым им нравственным стандартам. А стандарты самого Майорова, конечно же, берут начало в детстве.
«Я про вас напишу в «Пионерскую правду»
Он из того же поколения челябинских мальчишек Ленинского района, что бард Олег Митяев и хоккеисты Макаровы. Родился в Колупаевке. Родители развелись, когда старшему Володе было шесть лет. Мать воспитывала двух сыновей и дочь одна. Об отце Майоров долгие годы ничего не знал. В прошлом году слушал диск Александра Маршала «Батя», разволновался и съездил в Пензенскую область, побывал на его могиле.
Мама, счетный работник, получала крохи, у нее был единственный выход — отдать детей в интернат. Успокаивало то, что работала там же, а на входные забирала своих отпрысков домой.
В те годы, в конце 60-х, все челябинские подростки «заболели» «Золотой шайбой». Ребята из железнодорожного интерната тоже захотели построить хоккейную коробку. Но директор Кузьма Иванович Кириллов почему-то не спешил им навстречу. И тогда пацаны решили все сделать сами. Они уже имели слесарные и плотницкие навыки — делали табуретки по заказу железной дороги. Заготовили топоры, ножовки, гвозди, доски. Сняли с петель двери в одном из подвальных помещений интерната, за воскресенье огородили ими футбольную площадку и залили ее из гидранта водой.
В понедельник пришел директор и начал «проводить дознание». Инициатором оказался пионер Майоров.
Кузьма Иванович вызвал его к себе, стал воспитывать.
— Если накажете — в «Пионерскую правду» о вас напишу! — нахохлился пацаненок.
Когда Майорову было уже 30 лет, они встретились на юбилее интерната. И Кириллоа признался, что тогда его здорово напугали эти слова. Напишет пострел, а потом комиссии замучают. Не тронул он площадку и никого не наказал.
Интернатовская ребятня скучать не давала ни себе, ни воспитателям — занималась спортом, делала свой автомобиль. Гордилась тем, что по Челябинску ездит трамвай, сделанный из их металлолома (на нем была специальная табличка). Азартные пацаны умудряясь притаскивать даже рельсы и люки колодцев. Так дети из неполных семей становились гражданами своей страны. Я давно заметил: если встретишь патриота или общественно активного человека, то это либо детдомовец, либо безотцовщина. Тут, наверное, некий закон нашей жизни. Майоров с моим наблюдением соглашается и сожалеет, что сейчас понятие «народ» стало размытым.
«Генералы песчаных карьеров» (Помните знаменитый фильм и щемящую душу песню — «Я начал жить в трущобах городских, И добрых слов я не слыхал, Когда ласкали вы детей своих, Я есть просил, я замерзал».) советской страны частенько сбегали с уроков искупаться в озере Смолино, дрались из-за девчонок. Майорова чуть не исключили из пионеров, когда он заступился за Люду Комиссарову и побил ее обидчика.
После интерната, в 15 лет, Володя начал работать (его, малолетнего, неофициально приняли дворником и электриком). В это же время подружился с соседом Сашей Мальцевым, они увлекались мотоциклами.
Я видел как Майоров и Мальцев, который стал успешным банкиром и переехал в Москву, встретились в столице. Занятый москвич полдня возил нас по городу — не может нормальный человек поступать иначе, когда приезжает друг детства. Ничего лучшего этой искренности в жизни нет.
«Лампасы на хлеб не намажешь»
Он ехал на работу, и тут на сотовый позвонил заместитель начальника милиции общественной безопасности МВД генерал Першуткин. Сообщил об указе, поздравил (Майоров тогда работал заместителем начальника ГУВД — главой милиции общественной безопасности). Дежурный сообщил, что его ждет руководитель ГУВД Юрий Луконин. Вошел в его кабинет, а там уже собрались все милицейские генералы области — Юрий Луконин, Алексей Смолин, Олег Нациевский. Поздравили. Луконин, который, казалось, радовался больше самого Майорова, заставил отстегнуть полковничьи погоны и приладить генеральские. Затем хозяин кабинета снял с вешалки форму. И если китель на новоиспеченном генерале сидел еще терпимо, то брюки застегнулись где-то на груди, а фуражка вообще не подошла.
— Езжай к матери!
Во дворе материнского дома уже был Родион Хрищанович, друг и учитель Майорова (этот человек в какой-то мере занял в его жизни место отца). Они вместе работали в ГАИ, и нынешний генерал навсегда запомнил главный постулат Хрищановича: «Мужики, какие бы погоны вы не носили — оставайтесь просто людьми».
— Какие-то странные штаны на тебе, Вова, — улыбнулась Федосья Александровна.
— Генеральские!
— А я гляжу — что-то звезд маловато.
— Звание присвоили в связи с твоим 70-летием!
(Юбилей матери отмечали за два дня до этого.)
Вскоре Майоров стал заместителем начальника ГУВД по кадрам (работа с людьми ему все-таки ближе) _ один из немногих в России генералов на такой должности. В целом он спокойно отнесся к высокому званию. К тому времени был доктором юридических наук. То есть, по табели о рангах Петра 1 уже являлся генералом.
Но в обычной жизни «дважды генералу» легче не стало. Его сыну администрация одного из районов Челябинска выдала ордер на квартиру. Вскоре выяснилось, что там есть наследники. Но Майоров-старший посоветовал Майорову-младшему сдать ордер.
— Не надо нам фигурировать в суде, все равно скажут, что используем административный ресурс. Запомни: люди, строящие свою жизнь на чужом горе, счастья не наживут.
Нетрудно представить, что испытал Владимир Иванович, когда кто-то из домашних в сердцах бросил: «Лампасы на хлеб не намажешь». Я был у Майорова на прежней квартире, где тот после развода с первой женой жил один. И когда потом от недруга генерала (такие тоже есть — к майоровым равнодушно относиться невозможно, их или любят, или ненавидят) услышал, что он занимается так называемым крышеванием, захотелось заехать по физиономии. Один раз, извиняясь, занял у Майорова денег. Он улыбнулся и посоветовал не комплексовать. А затем показал список тех, кому сам должен. Такой вот «оборотень».
Форме не хватало содержания
…Среди милицейских начальников не принято в официальной обстановке обсуждать министра. И Павел Григорьев во время их последней беседы не мог не понять, что на этот раз Майоров останавливаться на полпути не будет.
— Мне поступило предложение от ректора ЮУрГУ Германа Платоновича Вяткина возглавить юридический факультет.
— Желаю успехов!
За 25 лет работы в МВД Майоров пережил два инфаркта,
терял зрение и с помощью специальной гимнастики полтора года его восстанавливал. По логике обычного служаки, он должен был хвататься за всякое предложение о служебном росте. А такие были. Когда его кандидатуру вместо себя рекомендовал Юрий Луконин, в министерстве предложили на выбор стать начальником УВД Калининградской или Тульской областей. Правило МВД — переводить людей в другие регионы, чтобы не обрастали ненужными связями и были свободны в своих действиях. Оно, мне кажется, не всегда верное. Расчет, как и во многих других случаях в нашем государстве, делается исключительно на отрицательные стороны человеческой натуры. А по-настоящему люди выкладываются, когда в них видят хорошее. Поэтому даже в неписаном милицейском правиле должны быть исключения.
Поначалу я считал, что Владимир Иванович отказался ехать в Калининград и Тулу, так как хотел руководить милицией в родной области. Но потом понял — ответ в иной плоскости.
У государственника-романтика Майорова сформировалось свое, несколько идеализированное представление о милиции.
Он всегда говорил своим подчиненным: «Читайте «Дядю Степу» Сергея Михалкова — там все написано».
— Цель деятельности милиции — обеспечение безопасности личности, общества, — рассуждает Владимир Иванович. — Если не предупреждаем, не пресекаем правонарушения, значит, не сможем обеспечить безопасность. Человеку жалко не столько украденного, сколько того, что кто-то без его разрешения побывал в квартире.
— Главный критерий — безопасности личности! — вдохновляется Майоров, видно, что говорит очень важные для себя вещи. — А кто у нас спрашивает личность!? Показатель уровня безопасности общества прост — количество железных дверей и решеток на окнах первого этажа.
Сейчас все привыкли к тому, что критерием деятельности милиции считается раскрытие и расследование преступлений. Майоров убежден: любое преступление — это брак в работе милиции. А работу нельзя оценивать по браку. Человеку, пострадавшего от какого-нибудь Гришки Косого, все равно — сидит он или нет, у него голова при любом раскладе болит. Словом, если главный конек МВД — раскрываемость — переложить на конкретного человека, получается абсурд. Только налогоплательщик может сказать, опасно ему или нет.
И лишь так милицейская форма может наполниться человеческим содержанием!
Именно поэтому Майоров отказался возглавить УВД в других областях. Если бы предложили Челябинск — тоже бы ОТКАЗАЛСЯ — ЧТОБЫ НЕ ЖИТЬ С ВНУТРЕННИМ ПРОТИВОРЕЧИЕМ. Вот она, формула Майорова! Если разобраться, это обычное правило существования свободной личности. Это так необходимо каждому из нас — ПОСТУПАТЬ, НЕ ПРОТИВОРЕЧА САМОМУ СЕБЕ!
Я наблюдал Майорова в период этой ломки, видел, как он мучился, как в нем зрело решение. В некоторые моменты плотный, кряжистый Владимир Иванович был похож на большого ребенка. Всегда бодрый, готовый к действию, он отвечал по телефону меланхолично-размеренно. Вот эта детскость, способность переживать ситуацию по полной показывает: живет человек или нет, способен он что-то изменить в этом мире или может только приспосабливаться к его суровым реалиям. Ей богу, после многих лет общения с Владимиром Ивановичем я стал внимательнее присматриваться к людям, которые, как и он, появились на свет 7 января — в Рождество Христово…
Замок науки
Может быть, ученые когда-нибудь разработают более цивилизованные критерии оценки деятельности милиции. Но, похоже, сегодня они просто боятся посмотреть правде в глаза.
А пока нет нормальных критериев — бессмысленны все попытки «повышения уровня доверия населения».
Свои 25 лет службы генерал-майор Майоров оценивает как не очень эффективные — «Не от меня все это зависит». Похоже, на государственной службе, а тем более — в милиции, творческие люди не нужны. А нужны послушные служаки (в министерстве, кстати, даже забыли, что он доктор наук). В госструктуры сейчас все больше идут те, кто не способен заниматься бизнесом, каким-то человеческим ремеслом. Если талантливые, честные люди и дальше станут шарахаться от чиновничьих кабинетов, Россия еще долго будет оставаться переходной страной.
…Наш герой сам разрушил песчаный замок своей милицейской карьеры. Разрушил, так как посчитал, что та вяжущая смесь, которая соединяла золотые песчинки его опыта, знаний, человеческих качеств, оказалась не настоящей. Его карьера была изначально неправильная, не соответствовала заскорузлым ментовским стандартам. Рано или поздно, постоянно сталкиваясь с реальностью, она должна была рассыпаться. Удивительно, что Майоров продержался в системе МВД так долго. И пока она не востребует майоровых, милиционеры будут оставаться ментами…
Но «дважды генерал» не до конца разрушил замок своей карьеры. Золотые песчинки рассыпались лишь на время. А теперь, словно притянутые магнитом благородной воли, они вновь стремятся вверх, выстраиваясь в замок науки. Декан нового юридического факультета достаточно быстро сформировал свою команду, в которой немало бывших милиционеров. Майоров, кстати, и аспирантов своих иногда по привычке называет бойцами. Но при этом никто не сможет сказать, что юрфак ЮУрГУ имеет милицейский окрас — хватает в нем и сугубо штатских преподавателей.
У меня всегда вызывало улыбку, когда Владимир Иванович звонил знакомым и немного хулигански представлялся:
— Это милиционер Майоров беспокоит!
Недавно услышал, как наш герой звонит из кабинета декана. Он не представился: «Это ученый Майоров», он сказал: «Это бывший милиционер». Генерал остается генералом.
(«Челябинский рабочий», 16 марта 2004 г.)
