Sтраница Основного Sмысла

Ненужные люди

«Подвал, похожий на пещеру. Потолок — тяжелые, каменные своды, закопченные, с обвалившейся штукатуркой. Свет — от зрителя и, сверху вниз, — из квадратного окна с правой стороны. Правый угол занят отгороженной тонкими переборками комнатой Пепла, около двери в эту  комнату — нары  Бубнова. В левом углу — большая русская печь, в левой, каменной, стене — дверь в кухню, где живут Квашня, Барон, Настя. Между печью и дверью у стены — широкая кровать, закрытая грязным ситцевым пологом. Везде по стенам — нары». Так начинается знаменитая пьеса Максима Горького «На дне». Если бы классик жил в наше время, у него появилось бы много нового материала. Горький увидел бы людей, которых не встретишь на светских раутах, элитных тусовках и торжественных приемах. Их ватники и куртки совсем непрезентабельны, а тела не знают смокингов и пышных вечерних туалетов. Эти люди списаны со счетов как ведущие асоциальный образ жизни пару десятилетий назад, когда наше государство «поменяло ориентацию». И многие оказались на обочине жизни, а то и на помойке. Им надо дать возможность социализироваться, вернуть достоинство, вспомнить, что они не отбросы, не полулюди, а сограждане, соотечественники, хоть и опустились на дно…

Эх, Федя, Федя…

Лет 20 назад был у нас знакомый, Федей звали. Жили мы в небольшом городке, встретили его на местном «блошином» рынке. Федя продавал по дешевке свежих карасиков, картошку и яблоки. Обычный, простецкого вида мужичок. Старенькая штормовка, защитные штаны, рыбацкие сапоги. Немного всклокоченные, топорно обрезанные русые волосы c проседью (так стригли в войну), глаза серые.

Муж перекинулся с Федей парой фраз, мы взяли покупку и ушли. А потом стали встречаться в городе. Однажды он пригласил нас к себе домой, вишни набрать: как раз поспела. Мы жили в обычной хрущовке, а Федя – в своем  домике рядом с центром, огородик имел, пару яблонь и несколько вишен – высоких уже деревьев. Вишни было полно, собирай – не жалко. Федя символические деньги взял и пару редек присовокупил.

Потянулись мы к этому человеку. Хотя Федя скрывать не стал: лет 20 отсидел — сами догадайтесь, где… Жить ему было не на что: на работу не берут, пенсии не дают. Продаст рыбку иль овощи со своего огородишка – на хлеб хватит, и – слава те, Господи! Государства панически боится во всех его видах и модификациях, предпочитает с ним, родимым, никак не пересекаться. Муж говорит: «Как ты так живешь? Иди, оформи пенсию» – «Так у меня стажа нет» – «Тебе по возрасту положено, хоть какую-то пенсию или субсидию дадут!» – «Да, ну их, от греха подальше! Еще мытарить начнут!»

Мы с Федором были разного поля ягоды: парочка наивных очкариков-интеллигентов и ветеран-рецидивист. Но хоть тресни: было приятно прийти в его холостяцкий, запущенный без женской руки домик. Словно там заблудился кусочек забытой, но очень милой старины. Деталей, обстановку уже не помню, но было у Феди как-то солнечно, светло, хотя и пыльно. И мы никогда не уходили с пустыми руками. То рыбку, то ягоду приносили домой, и брал хозяин немного. В те полуголодные перестроечные годы это была хоть какая-то поддержка. Зарплату тогда месяцами не платили.

Он всегда был приветлив и доброжелателен, вроде бы бывший зек, а общаешься с ним без напряжения. Человек как человек, не хуже многих, никогда не бывавших за колючей проволокой. Без надменности и высокомерия, сытой самонадеянности и мещанской одержимости вещами, копейкой. И как ему удалось это сохранить: простодушие, открытость и немного детскую наивность? 

Однажды Федор с восторгом сообщил: вычитал что-то необычное про Бога. При этом он напоминал большого, ликующего от неожиданного подарка ребенка. Прочел нам цитату из потрепанной книжки: Бог прощает человека, который от всего сердца к нему обратился, и надо обращаться запросто. Федя был до глубины души поражен своему «открытию», очень этому радовался.

А однажды он встретил нас в …женском платье. Представляете: худой, сутулый мужик в старом застиранном платье. Оказалось, ему нечего надеть. Приподнял платьишко – огромный красный шрам на боку и спине! Упал пьяный на «козла» и обжегся. «Козел» –  это самодельное железное устройство для обогрева помещения.

Мы ахнули и посоветовали пойти в больницу. Но Федя не верил в бескорыстную доброту и отзывчивость медиков, не верил, что ему помогут: «Да на мне, как на собаке зарастет! Вы мне курева и хлеба, пожалуйста, принесите!». А, может, он и чувствовал себя собакой – бродячей, до которой никому нет дела? Денег нет, пенсии нет, работы нет. И дров нет, есть только чуточку овощей, выращенных в огороде…

Мы советовали Федору беречь себя и не пить лишнего. Наш знакомый себе на беду похаживал к соседям с криминальным прошлым, большим любителям «погудеть». Ясно было, что это не кончится добром. Федя и сам не очень уважал собутыльников, но тяга к дармовой выпивке, видимо, была  для него адским искушением, перед которым никак не мог устоять.

Однажды соседи пригласили Федора обмыть успешную сделку: то ли дом, то ли машину продали. Как не пойти? Водка лилась рекой, пили три дня. А когда Федя протрезвел, ему в лоб вопрос: «Федя, где деньги?» – «Какие деньги? Я не брал!» – «Федя, только ты знал!» – «Но я не брал!» – «Гони деньги, гад, или ты – не  жилец! Мы тебя из-под земли достанем!»

Федя все вздыхал и ломал голову: как выкрутиться из ситуации? Домик продать? Так с документами не все в порядке, наследства не оформлял, денег нет. В бега податься? Так не мальчик уже по стране мотаться… Занять? Не даст никто таких денег. Как быть? Мы тоже помочь не могли, сами несколько месяцев сидели без зарплаты.

Вскоре Федор исчез. Приходили, стучали в ворота – так и не появился. Как в омут канул человек. Чем закончилась история, нам рассказали через несколько месяцев. Видели его местные рыбаки в лесу, на берегу плотины: подходил, просил что-нибудь покушать или закурить. А дело было уже зимой! Он ушел из дома в одних кроссовках! Ни одежды теплой, ничего! Прятался в лесу, бродил возле водоема. Уму непостижимо, что может выдержать человек зимой, на морозе, без еды и тепла! А вернуться обратно он боялся: прибьют. Кабы были деньги, разве бы он был здесь? Сел бы на автобус да уехал подальше…

Федю нашли замерзшим. О чем он думал в последние минуты? Что вспоминал? Может, детство, маму – самые светлые и радостные дни жизни. Может, молился Богу, которого вдруг открыл для себя.

Я вспоминаю встречу с ним с теплотой. Несмотря ни на что, это был хороший человек: беззлобный, немного бесшабашный и наивный, простодушный и щедрый. Он бы и сейчас мог жить… Эх, Федя, Федя, давно тебя нет, а ты все бередишь мою душу. Наверное, и мы виноваты, что не сделали что-то, что не смогли тебя сберечь. Но, может, других таких еще можно спасти?

Обед – раз в неделю…

Недавно встретилась с подобными бедолагами без крова, без работы, без еды. Жуткое состояние, не позавидуешь. И никак в ум не возьму: почему люди живут на улице? Да, они бомжи, алкоголики, иногда – бывшие зеки, но ведь не было раньше такого наплевательского отношения к человеку! И куда деваться тем, кто отвергнут обществом, не может найти еду, кров, работу?

Добровольцы службы милосердия Свято-Георгиевского храма Челябинска помогают бездомным. Кормят, дают теплые вещи, еду, лекарства, помогают восстановить документы и трудоустроиться. Бездомных кормят каждое воскресенье неподалеку от храма. Обед начинается в 12 часов, собравшиеся получают горячий суп, второе и третье, что-то к чаю. Горячая еда подкрепляет силы людей, живущих на улице, в подвалах, колодцах теплотрасс и т.д. Попробуйте пожить на морозе и не поесть хотя бы день-два!

Человека нельзя выбросить на помойку, как кучку ветоши, и смириться с этим тоже нельзя. А иначе мы сами – не люди. Стать не  человекообразными обезьянами, а людьми помогают добрые дела.

Подхожу в один из воскресных дней к месту, где организовано кормление бездомных. Их глаза говорят обо всем. Василий Павлович прожил на белом свете 47 лет. Была трехкомнатная квартира, но отдал брату-алиментщику, чтобы погасил долги. Старший обещал все устроить, помочь с жильем в Челябинске, да «забыл» про сказанное. Все родные давно уехали в Германию, а Василий Павлович мыкается в Челябинске. Инвалидом стал – сбила машина, правая рука теперь не гнется. Чтобы оформить инвалидность, надо ехать в Казахстан, а денег нет, документов нет. Он живет «на трубах». Только дворняга Муха делится с горемыкой теплом.

- Все вкусно, все приятно, – говорит Василий Павлович напоследок. – Большое спасибо. Поесть не всегда удается. Я по профессии строитель. Столько лет проработал, столько домов построил – и в Казахстане, и в России, а себе не смог, сам без кола и без двора.

Глядя в эти синие глаза, полные щемящей грусти, чувствуешь себя беспомощной. Такое хорошее лицо простого русского человека, словно из давней старины. Побитого жизнью, но не сволочного, не потерявшего совесть. Нет, это не «отработанный материал», как считают некоторые. Это ЧЕЛОВЕК, которому нужно помочь.

Кашеварит Наталья Арапова, социальный работник службы милосердия. Эта женщина варит дома двухведерную кастрюлю супа! 

- Мне не трудно приготовить, — говорит она. — Главное — до машины донести, кастрюля очень тяжелая. Помогает сын, но у него тоже свои дела, мне бы еще одного помощника. Раньше у нас пять человек готовили еду дома: чай, два вторых и два супа. Двое на раздаче – режут хлеб, еду раздают, лекарства недорогие, одежду. А теперь подключился благотворительный фонд «Ника», привозят чай и второе, а мы готовим суп. Всегда помогает сотрудник храма Максим, перед обедом и после него читается молитва.

В самые морозы приходило покушать до 100 человек, а так обычно бывает 30-40 каждое воскресенье. Наши одежду раздают, перчатки, носки, лекарства, средства гигиены. Часть продуктов жертвуют прихожане. Очень много людей, которые поминают родственников и помогают продуктами, приносят чай, конфеты, а когда и суп. Всю еду, которая остается, люди разбирают домой – хотя дома-то у большинства нет…

Пока все обедали, Наталья рассказала случай о бездомном. Мужчина приполз к больнице. Полз долго, и штаны, видимо, потерял по дороге. А мороз! Целый день человек лежал у всех на виду, никто не подошел! Нашлись доброхоты, позвонили в службу милосердия: «Заберите его». А куда забирать? Может, ему помощь медиков нужна? А потом исчез человек – кто забрал, куда и зачем?

- Я хочу им сказать: пока есть силы, выбирайтесь из этого состояния! Раньше все хорошо было поставлено, людей на улице не бросали, а сейчас хочешь помочь – и не знаешь как. Таких никто не хочет брать.

А люди все подходят и подходят, с аппетитом опустошают тарелки, берут добавку. Наталью возле бака сменяет Раиса, затем подходят Александр, Светлана Александровна, кто-то еще. Глядя на это необычную толпу, думаешь: сколько же народа попало в беду, оказалось не удел! Может, есть среди них квалифицированные рабочие, люди с приличным образованием и талантливые, незаурядные личности? Почему у нас нет государственного учреждения, способного поднять, реабилитировать таких людей? Богатый чиновник тоже может остаться у разбитого корыта — от сумы да тюрьмы не зарекайся. В нашем непредсказуемом мире бездна может разверзнуться под любым и в любой момент, мы как над тектоническим разломом живем. И куда тогда?

Вот довольно молодая женщина Галина, вполне приличная наружность. Безработная, живет в общежитии, но платить уж три месяца нечем. Пришла с братом, чтоб хотя бы покушать, а он живет в лесу. С ума сойти: это в XXI веке!

- Очень благодарю за обед, очень вкусный, – говорит женщина, аккуратно доскребывая остатки гречневой каши. – Это последняя надежда для нас, отчаявшихся, у которых нет крова, и вообще ничего нет. У меня брат в лесу, возле трубы живет, сделал там себе нору. Тем, кто нас кормит, хочется пожелать здоровья и долгих лет жизни, и чтобы продолжали это святое, очень нужное дело…

Некоторые, отобедав, берут еду в тормозки, про запас. Расходятся довольные, благодарят своих кормильцев. Вижу, на трубе примостился худощавый, болезненно бледный молодой человек. Знакомимся. Его зовут Дмитрием. Глаза умные, страдающие, взгляд – настороженный.

- Я два года сюда хожу, чтобы покушать, – говорит парень. – Правильно, что организовали такое дело, людям поддержка должна быть. Кормят вкусно, только почаще бы, хотя бы два раза в неделю…

Хотя бы два раза… А сколько мы ежедневно выбрасываем «лишней» еды? Кто-то рассуждает свысока: «Зачем кормить алкоголиков, бомжей и всех, кто не устроен в жизни? Они не хотят работать, а мы причем?». И не могут понять, что это все для спасения своей души, для Бога. Ясно сказано: если вы не накормили голодного, не одели нагого, не приютили странника, не посетили больного или человека, вы не послужили самому Господу.

По человеческим меркам, правда – это одно, а по божеским – совсем другое: никого не осуждать и возлюбить ближнего, как самого себя. Конечно, мы не дотягиваем до таких высот. Все жадничаем, отнекиваемся, оправдываем себя, находим тысячи причин. Не переношу фразы «это твои проблемы». Мне больше по душе пушкинское «и милость к падшим призывал». Потому что на самом деле «падшие», может быть, все мы! Все, позволившие себе потерять лучшие человеческие качества: доброту, милосердие и готовность помочь. Это мы должны быть благодарны тем, кто дает нам возможность почувствовать себя людьми, созданными по образу и подобию Божию. А не эгоистичными животными, не знающими, чем себя ублажить…

Право напиться и умереть

Сегодня вы благополучны, а если завтра – война или иные социальные потрясения? Что будет стоить весь ваш бизнес, ваше имущество и вся ваша жизнь? Как показывают события на Украине, все обесценивается в один момент… Можна также вспомнить большевистский переворот 1917 года, гражданскую войну. В истории все повторяется, она циклична.

Есть в Челябинске учреждение, призванное решать проблемы бомжей. Это МБУ «Комплексный социальный центр по оказанию помощи лицам без определенного места жительства». Почему мои новые знакомцы не попали в этот «рай для бомжей»? Мне пояснили: приют – не резиновый, чтобы там оказаться, нужна справка о флюорографии, и добираться туда — не ближний свет. А откуда у бомжа деньги? Откуда медицинский полис? Нет полиса – нет и человека… Да и месяц в приюте проблемы не решит. Куда потом пойдет инвалид без документов?

Мои знакомые из службы милосердия челябинского Свято-Георгиевского храма два года не могут найти места для организации постоянного пункта кормления и помощи бездомным. А в городе полно пустующих помещений! Волонтеры хотели организовать в Металлургическом районе ночлежку, чтобы она могла приютить бездомных с десяти вечера и до восьми утра. Всю обувь сбили, бегая по чиновникам да депутатам, везде только разговоры и бумажная волокита. На словах никто не против, а на деле — отписки. Как так? Неужели мы всем миром не сможем решить эту проблему? На многое деньги находятся, а на помощь обездоленным их нет…

Необходима эффективная государственная система реабилитации людей, оказавшихся на обочине жизни. Возможно, при поддержке частных инвесторов-благотворителей и волонтеров-энтузиастов, но главными должны быть государство и церковь. Дайте людям, как минимум, крышу над головой и пусть скромную, но еду! Дайте тепло в помещении, чтоб не мерзли на улице, на трубах. Проведите медосмотр – в качестве профилактики от опасных заболеваний и инфекций. Не поскупитесь на материальную и духовную поддержку! Необходимы законы, гарантирующие работу всем трудоспособным, бесплатное лечение всех тех, кто в этом нуждается.

А пока у моих героев, изгоев общества, право одно: умереть под забором или напиться до полусмерти…

Алла Шатрова

Челябинск