Sтраница Основного Sмысла

Чтобы жить осмысленно и полноценно, современный человек должен стать универсалом (18-я статья провожатого)

Чтобы не просто выживать в сверхсложном мире XIX века, а чтобы жить осмысленно и полноценно, современный человек должен быть сориентировано во всем пространстве современной культуры. Иными словами, он должен стать человеком-универсалом. Универсальность — свойство не врожденное, а приобретаемое человеком в процессе обучения и воспитания. В наше время единственным учреждением, где может быть сформирована универсальность человека, является университет. Но, поскольку универсальных людей вокруг что-то не наблюдается, то приходится сделать вывод, что вуз плохо справляется со своими функциями, не полностью использует свои возможности. Почему?

Чтобы разобраться в причинах этого положения и найти способы его преодоления, следует воспользоваться издавна известным философским способом — методом исторического рассмотрения тех предпосылок и тенденций, которые привели к нынешнему состоянию. Иными словами, нам предстоит применить историко-генетический метод при исследовании предпосылок возникновения и основных этапов развития такого совершенно необходимого для современной цивилизации социального института, как классический университет.

Общеизвестно, что возник он в Европе в Средние века. Значение средневекового классического университета состоит в том, что в его стенах была выработана общая модель преобразования универсализирующей матрицы с целью сохранения её эффективности в условиях все более интенсивного прирастания коллективного опыта (смотрите предыдущие статьи) и вытекающей отсюда необходимости распределять весь возникающий при этом массив знаний по отдельным дисциплинам и соответствующим специалистам.

Первые университеты – Парижский и Болонский – были открыты в XII веке, за ними последовало появление классических университетов  Англии и континентальной Европы, включая университеты Восточной Европы – в Праге (1348 год) и Кракове (1364 год). К XV веку открылось уже 86 университетов. Обучение везде проводилось на латыни – общем языке тогдашней учености и строилось по единой схеме: перед поступлением на один из трех специализирующих факультетов (богословский, юридический, медицинский) надлежало закончить подготовительный факультет — философский, на котором изучали ряд дисциплин под общим названием «семь свободных искусств».

Этот семичастный канон, воспроизводивший в общих чертах римскую традицию образования, в позднейшую европейскую культуру ввел Боэций, философ раннего Средневековья (В. Уколова,. «Последний римлянин» Боэций, М.: Наука, 1987. С. 44-58), который разделил весь процесс обучения на две ступени: низшую – тривий, куда включались грамматика (навыки лингвистического анализа), риторика (умение излагать мысли) и диалектика (искусство рассуждения и диалога), и высшую – квадривий, куда входили арифметика (наука о числах и исчислениях), геометрия (в виде «Начал» Евклида и основ естествознания), музыка (учение о мировой гармонии) и астрономия (знание о строении небес, часто с элементами астрологии). Содержание этих дисциплин, конечно же, отражает уровень и особенности средневекового миропонимания, но, проводя параллель с нашим временем, можно сказать, что факультет «семи свободных искусств» — прообраз общего высшего образования (где тривий соответствует циклу современных гуманитарных дисциплин, а квадривий – естественнонаучному и математическому разделу), тогда как три специализирующих факультета средневекового университета – аналог специализированного высшего образования.

Через подготовительный факультет проходили все без исключения тогдашние профессионалы высшего уровня, а если учесть при этом и фактор обучения на латыни — едином общенаучном языке того времени, то можно со всей уверенностью утверждать, что цикл «тривий-квадривий» являл собой первый и весьма удачный вариант формирования единого смыслового пространства всей интеллектуальной элиты традиционного общества средневековой Европы путем выстраивания некоей общей универсализирующей площадки перед последующим восхождением по лестницам уже обособившихся разделов теоретического знания и специализированной практической деятельности.

Однако процесс универсализации в средневековом университете не ограничивался лишь сферой обучения, он оказывал существенное воздействие и на сферу воспитания, о чем нередко забывают. Искусство и народный фольклор Средних веков донесли до нас яркие образы кочующего студенчества – школяров, бакалавров, магистров, лиценциатов, которые компаниями или поодиночке бродили в поисках учености по дорогам тогдашней Европы, как об этом повествуется в знаменитой песенке вагантов «Во французской стороне…». Считалось, что профессионал в любой сфере деятельности, независимо от того, идет ли речь о ремесле или академической стезе, прежде чем стать мастером (профессором), должен провести несколько лет в качестве странствующего подмастерья, обучаясь у разных мастеров – то, что у немцев именовалось Wanderjahre — «годами странствий» (о чем напоминает название романа Гёте «Годы странствий Вильгельма Майстера»). «Лишь овладев таким «образованием», полученным от учителей, влиявших как личностные образцы образованности, молодой человек должен был искать профессию, специальность, принимая их в их «ограниченности», поскольку он видел их место в целостности всего мира, к структуре которого он ранее приобщился. Это наделяло его прозорливостью, широким кругозором, воспитывало скромность и смирение в отношении к своему профессиональному делу» (М. Шелер. Университет и народный университет / Макс Шелер // Логос 1991-2005. Избранное: В 2 т. Т.1. М.: Издательский дом «Территория будущего», 2006, серия «Университетская библиотека Александра Погорельского». С. 314).

Фактически речь тут шла о процессе воспитания высшего уровня – о сознательном самовыстраивании личности, обладающей ясным пониманием своей жизненной задачи и предельно широким мировоззренческим кругозором (отчасти сформированном в процессе усвоения знаний, предваряющих специализацию и представленных тривием-квадривием, отчасти обретенном по ходу «странствий»), т.е. о самовоспитании человека-универсала в исторически конкретной форме. Причем, воспитательное звено образовательного процесса здесь не только четко оформлено, но и выступает в качестве совершенно необходимой предпосылки для последующего обучения на высшем его уровне – уровне специализации.

Для контраста, с целью более глубокого понимания механизма действия универсализирующей матрицы в условиях средневекового универститета следует отметить роль тьютора, наставника-воспитателя в университетах Англии, присутствие которого в английской образовательной системе всегда придавало ей особые черты по сравнению с общеевропейской традицией. Дело в том, что межуниверситетская миграция, распространенная на европейском континенте, для англичан была ограниченной в силу островного положения их страны, и потому воспитательная функция образования (которая, как мы видим, является безусловно необходимой для осуществления полноценной  универсализации  в стенах университета), погруженная для немцев или французов в «годы странствий»,  реализовалась здесь по-иному, нежели в остальной Европе: тьютор передавал свои знания немногим или даже одному студенту в ходе слабоформализованного прямого общения, конкретно настроенного на личность обучаемого. Подобная индивидуально ориентированная форма образовательного процесса, где обучение тесно сцеплено с воспитанием,  может быть весьма эффективной, о чем свидетельствует не только высокое качество английской управленческой элиты, но и примеры домашнего воспитания в дворянских семьях послепетровской России, которое многим  их отпрыскам — в том числе Лермонтову, Грибоедову, Пирогову и др. — давало возможность поступать в университет уже в возрасте 13-15 лет и успешно заканчивать его до 20 лет. На сцепленность этого рода указывают и строки из первой главы пушкинского «Евгения Онегина», где обучение самым прямым образом увязывается с воспитанием (курсив мой – В.Р.):

 Мы все учились понемногу,

                            Чему-нибудь и как-нибудь:

                                Так воспитаньем, слава богу,

                            У нас не мудрено блеснуть

Возникшая в английских университетах в Средние века традиция объединять обучение с воспитанием посредством тьютора, а не «странствий», как в остальное Европе, продолжала действовать в Англии и много позднее, вплоть до начала XX века, когда повсеместно возобладала «немецкая модель» университетского образования (о ней речь ниже), в русле которой воспитание в вузе было вытеснено на задворки образовательного процесса, а формализованная система преподавания (в виде лекций и семинаров) почти полностью подменила собой неформализованное общение между преподавателем и студентами.

Однако, это отнюдь не означает, что современное кризисное положение, о котором шла речь в предыдущих материалах, можно без труда исправить, просто введя в состав современного университета некоторые прежние, присущие средневековому университету  воспитательные компоненты в их английском или континентальном вариантах. Как известно, «в одну реку нельзя войти дважды»: несмотря на некоторые «воспитательные плюсы» средневековой модели классического университета, все века своего существования она оставалась ориентированной на сохранение и трансляцию уже имеющегося в наличии знания, а не на исследование и получение нового знания. Ясно, что по мере нарастания тех модернизирующих тенденций, которые с полной определенностью заявили о себе в Век Просвещения и в дальнейшем превратили науку, этот «социальный институт инноваций», в авангард европейской и всей мировой культуры, подобная статичная (хотя и осуществляющаяся при посредстве универсализирующей матрицы) форма воспроизводства коллективного опыта все больше стала отставать от потребностей развития.

Что можно этому противопоставить? Об этом мы будем говорить в следующем материале.

Владимир Рыбин,

доктор философских наук