Sтраница Основного Sмысла

Мой американский сын

В последние годы россияне охотно ездят за границу. Они там отдыхают, работают, учатся. Многие остаются жить. Это нормально — наша страна стала частью глобального мира. Россияне и раньше уезжали на Запад – в страны Европы и Америку. Как известно, было несколько эмиграционных волн: от революции 1917 года до советских времен. Люди, покидавшие страну в ту пору, увозили с собой образ России, хранили ее культуру и держались вместе. О настоящих и мнимых диссидентах советской поры хорошо рассказал писатель Сергей Довлатов. Эмиграция времен новой России имеет свои особенности. В 90-х людей стали выталкивать из страны экономические неурядицы, появилось разочарование, неверие в ее перспективы. Такие эмигранты уже далеко не всегда хранят в сердце образ России и берегут «за бугром» ее культуру. Еще одна особенность миграции последних лет – молодой возраст отъезжающих. Это ребята, которые учатся за границей, а многие рождаются у работающих там родителей и остаются жить. Недавно на одном из телеканалов показывали семьи наших хоккеистов, членов сборной России. Больше всего поразил сын воспитанника магнитогорского хоккея Николая Кулемина, играющего в Национальной хоккейной лиге (НХЛ). Было видно, что мальчик, которому на вид лет пять, находится не в своей тарелке. На русском он сказал всего два слова, и те – с невероятным акцентом. Рядом сидела молодая русская мама. Очень хотелось спросить: говорят ли они дома с сыном на родном языке или его полностью формирует заграничная среда, общение с иноязычными ровесниками?

Не теряет ли Россия своих детей? Остаются ли ребята, окончившие американские учебные заведения и работающие за океаном, носителями нашей культуры? Редакция Гуманитарного журнала попросила поразмышлять об этом родительницу одного из юных эмигрантов. Когда мы получили ее заметки, поняли, что история Алеши-Алекса и его мамы показательна и поучительна… 

——————————————————————————————————————

Мой старший сын родился в 1990 году и стал ровесником времени, которое, пережившие его люди, окрестили лихим. Невозможно было купить пеленки и ползунки, «достать» сандалики, а тем более теплую детскую шубку на суровую уральскую зиму. Можно было выстоять очередь за молоком и уйти ни с чем, потому что не досталось, пришлось пережить талонную систему.

Оглядываясь в прошлое, я не чувствую ни горечи, ни разочарования. И в этом великая сила молодости. Мы просто были счастливы. Все трудности переживали легко, как будто так и должно быть. Был оптимизм, вера в собственные силы и неизбежный успех.

Малыш рос красивым, смышленым и здоровым, не создавая дополнительных трудностей молодым и неопытным родителям. Азы нашего педагогического мастерства черпались из собственных детских воспоминаний и маленьких книжечек серии «Знание», выписанных когда-то бабушкой-учительницей. Мы закаляли ребенка водными процедурами по системе известной в советское время многодетной семьи Никитиных. Наш Лешик еще не умел говорить, но уже знал почти все буквы русского алфавита.

Его школьная жизнь стала моей, а одноклассников сына я до сих пор отчасти считаю своими детьми. Школа пролетела как один день: весело, увлекательно и счастливо. Когда родились мои другие дети, я в полной мере осознала, что с ребенком тоже может повезти. Одни и те же родители воспитывают абсолютно разных детей. У Алексея не было школьных разборок, конфликтов с учителями, проблем с учебой, даже страшное понятие «переходный возраст» на тот момент меня миновало. Спортсмен, умница, красавец, любимец девчонок и «свой парень» среди пацанов – это мой старший сын. Когда под звуки прощального вальса он шел под руку с девушкой по школьной сцене, по моему лицу неудержимо текли слезы. Мой сын вырос таким, о каком можно только мечтать. И еще именно в тот момент я осознала: его детство кончилось.

Предстояло длительное расставание.

Пока я занималась воспитанием детей (вслед за Алешей родилось еще двое) и заботами о семье, мой муж боролся с необузданной стихией под названием «Жизнь». Он был гребцом, кормчим и капитаном. Если срывался в бездну, снова вставал и шел. Чтобы обеспечить нас, папа всегда работал как вол. Время шло, сменилась эпоха, из социализма мы приплыли в капитализм. Неизменным осталось одно: все время приходилось выживать. Несмотря на то, что мы достигли определенного материального благополучия, с годами потерялась уверенность молодости в завтрашнем дне. Именно мечта о стабильности для своих детей развернула взгляд моего мужа в сторону Запада. Анализ судеб предыдущих поколений семьи привел к неутешительному выводу: в нашей стране штормило всех и всегда.

На семейном совете было решено отправить Алексея на учебу в языковую школу США. Подсчитав затраты, мы заранее согласились повесить на себя тяжелое финансовое бремя. Ради прекрасного будущего любимого сына были готовы к новому тяжелому испытанию. Для получения визы пришлось собрать большое портфолио: грамоты, характеристики классного руководителя, спортивного тренера, репетитора по английскому языку, ведомости школьной успеваемости за все годы учебы, состояние банковского счета родителей и прочее. Такое чувство, что нашего сына рассматривали под лупой. Русский представитель языковой школы перед посещением сыном американского посольства честно признался: «Я работаю много лет, отправлял на учебу сотни детей и до сих пор не знаю, по какому принципу они дают «добро». На всякий случай предупредил, что все имеет значение, как стоишь, как идешь… Я была уверена, что Алексей не может не понравиться, и не ошиблась. Сын получил визу и улетел за океан. Я также абсолютно не сомневалась, что он выдержит предстоящий жизненный экзамен, потому что нас сразу предупредили: если ребенок не сможет или не захочет учиться, деньги не вернут.

Первый год разлуки был самым невыносимым, я жила возле компьютера, мы обзавелись программой «Скайп», когда о ней в России еще никто не знал. Через две недели жизни в США наш сын, ставший Алексом, начал думать на чужом языке. В условиях языковой среды, в которой он оказался, это стало неизбежно. Через год успешной учебы в языковой школе говорил, как настоящий американец, без акцента.

Когда мы встречали его на вокзале (Алеша приехал из Москвы поездом), вместе с ним вышла женщина, ехавшая с сыном в одном купе. Она почему-то сочла необходимым сообщить мне, какой он у меня хороший. Алексей подрос, возмужал, научился играть в большой теннис. В маленьком американском городке, где он жил и учился, теннисные корты и различные спортивные площадке общедоступны. В моем взрослом ребенке появилась одна перемена, на которую я сразу обратила внимание: он стал очень приветлив в общении и постоянно улыбался. Это не было искусственно и шло изнутри. Теперь ему предстояло наверстать пропущенный десятый, закончить одиннадцатый класс и определиться с будущим. Муж вручил сыну российский справочник для поступающих в вузы, а также предложил продолжить учебу в Америке. Вернувшись в наш город, в свой родной класс, вновь окунувшись в российскую действительность, наш сын, имея возможность сравнивать и понимать разницу, сделал свой выбор. Через неделю после выпускного бала он улетел за своей мечтой, ставшей американской. И вот здесь моим рыданиям уже не было предела.

Мы могли потянуть только его учебу в колледже. Проживание, питание и все остальное Алексей должен был взять на себя. Студенческая виза не дает права официально работать, поэтому пришлось устраиваться неофициально, за восемь-девять долларов в час. Полдня сын учился, потом работал, часто без выходных. И так несколько лет. Начав с обычного официанта в известной ресторанной сети, он дорос до главного менеджера, причем его неофициальная карьера шла параллельно с успешной учебой. На начальном этапе у него еще хватало сил на спорт. Рекордсмен клуба по пауэрлифтингу и чемпион Богатырских игр в своем родном городе, Алексей попробовал силы в знаменитых американских состязаниях на Малтс-Бич. Он завоевал первое место среди юниоров, побив рекорд Калифорнии в жиме лежа, о чем свидетельствуют медаль и соответствующий сертификат. Прошло семь лет, Алексей не забросил спорт, но на профессиональные успехи времени нет, остались сила привычки и желание поддерживать хорошую форму.

Его взросление, становление, радости и разочарования я видела и переживала по скайпу. Это, конечно, великое достижение цивилизации, только обнять, ощутить близкого человека все равно нельзя. У сына были искания смысла жизни и страдания юного Вертера. Из заскоков молодости меня насторожили прическа ирокез и проколотое ухо. Я была в тихом шоке, муж воспринял это философски спокойно. От ирокеза сын избавился через месяц, оказалось неудобно. На работе – униформа, в том числе бейсболка, которая портила «надрюченную красоту». Сережка из уха тоже как-то быстро исчезла, я даже не заметила, когда. Серьезным мужчинам «украшалки» не нужны. А сын стал взрослым и серьезным. Он знает, что такое настоящая мужская дружба. В чужой стране она бесценна. Рядом нет ни мамы, ни папы, и помочь может только друг. У обаятельного и общительного Алексея приятели со всего мира. Это шведы, швейцарцы, вьетнамцы, японцы, итальянцы, американцы, мексиканцы. А настоящий друг Витя из Екатеринбурга – один. Я люблю его заочно, потому что знаю, что он – надежный. Проверено временем. Еще есть Марик, его еврейская мама балует моего сына вкусными домашними обедами, как и армянская мама его американской подружки. Очень благодарна им за доброту, внимание и заботу. Есть взрослый американский друг Билл, бывший полицейский на пенсии. Сын познакомился с ним в спортивном клубе, вместе качаются, иногда отдыхают. Билл почему-то проникся к сыну, приглашает на обеды, берет с собой на интересные мероприятия. Например, на парад старых полицейских машин, на которых можно покататься, или на встречу любителей «Ламборджини». На «Ламбе» Билла сын гонял по каньону. Есть черный друг Боб из Чикаго. Вместе с ним Алексей жил, когда учился в колледже. Очень теплые остались отношения, Боб постоянно зовет его на Рождество к себе домой.

За годы жизни в США сын полюбил эту страну, ее людей, и отдалился от родины. Нить разговора теперь лучше чувствует на английском, на русском стал писать с ошибками. Сейчас учится в огромном и красивом университете. Ему очень нравится преподавательский состав, говорит, что получит отличные знания, которые пригодятся для дальнейшей карьеры. Уверен, что будет успешным и богатым. В Россию не собирается. Нас по-прежнему очень любит, мечтает купить дом и забрать к себе…

Несмотря на антиамериканскую пропаганду, я никогда не скажу: «Америкосы – такие сякие». Напряжение возникает, когда сталкиваются страны, геополитические интересы. Национальную рознь разжигают политики. А отношения на человеческом уровне — совсем другое. Я не питаю негатива и к мигрантам из Средней Азии. Когда вижу молодых парнишек возраста моего старшего сына, их натруженные руки, во мне просыпается материнское чувство к совершенно незнакомым чужим людям. Я ощущаю, как где-нибудь в Бишкеке или Душанбе чья-то мама тоскует и переживает за судьбу своего сына…

Нина Чайковская

Челябинск